До конца XVII в. в России не было собственного валютного металла. Первое «домашнее» серебро было получено за Байкалом, в малоизвестной тогда Даурии. С 1689 г. его поставлял первый в России Нерчинский сереброплавильный завод.
В 1714 г. пробовальный мастер «Купецкой палатки» Иван Мокеев, невзирая на скептические заявления иностранных специалистов, выделил из нерчинского серебра первое отечественное золото, а в 1721 г. из забайкальского сырья были отчеканены золотые и серебряные медали в честь завершения Северной войны.
В Забайкалье опыты Мокеева успешно повторял пленный швед на русской службе Петр Дамес, управлявший Нерчинским заводом в 20-е гг. XVIII в. Все это давало надежду на развитие в Даурии золотого промысла и послужило основанием для того, чтобы украсить герб Нерчинского горного батальона, охранявшего Нерчинские заводы и рудники, изображением золотого штуфа. Герб утвердила Екатерина II 15 марта 1777 г.
Надежды на богатства золотых промыслов начали сбываться в июле 1777 г. Тогда 47-летний служащий Шилкинского завода, выходец из детей боярских унтер-штейгер Данило Дроздов обнаружил в горе Крестовая у р. Шилка, в 16,5 версты (22 км) к западу от Сретенского острога, напротив деревень Епифанцевой и Заозерной, кусочки охристой руды и кварца. Находки подверглись пробирному анализу в Нерчинско-Заводской химической лаборатории. В результате в них установили содержание золота. Сразу после этого Дроздов по приказу начальства вернулся к Крестовой, собрал образцы для повторного анализа и передал их управителю Сретенского острога Пеникину. 30 июля работные люди под руководством первооткрывателя приступили к разработке месторождения. Золото было заключено в прожилках охр и кварца. Добывали золотосодержащую породу в двух шахтах. На помощь Дроздову прибыли промывальщики – унтер-шихтмейстер Тимофей Чирков и служитель Дмитрий Денисов. Они в специальных корытцах (лотках) и на плангердах (горизонтальных промывальных верстаках с дном, затянутым грубой тканью) промывали дробленую руду и извлекали мелкие частицы самородного золота.
В начале сентября горное начальство назначило смотрителем нового прииска унтер-шихтмейстера Ивана Жилина. В наставлении ему содержалось требование построить над одной из шахт крепкий бревенчатый сарай с амбаром для хранения припасов, золотосодержащих пород и шлихов. К строению надлежало приставить круглосуточную охрану. Рабочих, выходивших из шахты, нужно было в обязательном порядке обыскивать прямо в сарае [ГАЗК, ф. 31, оп. 1, д. 163, л. 23 об.]. Для толчения пород в зимнее время Жилин должен был построить избу. Также на него возлагалась обязанность выяснить, есть ли поблизости другие месторождения самородного золота или какой-либо другой руды [Там же]. Унтер-шихтмейстер Иван Жилин добросовестно выполнил все предписания. В ноябре 1777 г. он доложил о том, что выявил признаки золота в 30 верстах от д. Пыхаловой. Рабочие под его началом промыли на плангердах три пуда породы, взятых с нового месторождения, и получили 23 золотника шлихового золота. Позднее Жилин указал на наличие благородных металлов у с. Бункского по Газимуру. Как следует из особой выписки Нерчинской горной экспедиции, с 30 июля 1777 г. по 1 сентября 1778 г. в шилкинской Крестовке добыли 1360 пудов «золотосодержащей руды», промыли 770 пудов, получили 1 пуд 11 фунтов и 11 золотников шлиха [Там же, л. 313]. Всего же было добыто 16 золотников 69 долей золота, причем каждый золотник обошелся казне в 42 р. 20 к. Начальник Нерчинских заводов Иона Венедиктович Аршеневский, видя эти результаты, счел шилкинские руды «убогими» и приказал остановить работы.
В 1780 г. после смерти Аршеневского командование заводами принял знаменитый естествоиспытатель Александр Матвеевич Карамышев, которому ранее доводилось изучать пробы шилкинского золота. Берг-коллегия поручила ему исследование Крестовского месторождения на Шилке. В результате разведки и дополнительных анализов, проведенных под его руководством, удалось подтвердить вывод Аршеневского о скудности руд. Тем не менее А.М. Карамышев и его коллеги считали, что здесь еще можно наткнуться на богатую жилу. Так, 18 января 1781 г. Канцелярия Нерчинского горного начальства, главным членом которой и состоял А.М. Карамышев, донесла в Берг-коллегию: «Состав и положение той золотосодержащей руды обнадеживают впереди лучшим содержанием и простиранием, то канцелярия не оставит сего прииска разработать, как скоро только по здешнему требованию заводы работными людьми снабжены будут» [Там же, л. 291 об.]. В 1787 г. Екатерина II приказала начальнику заводов Е.Е. Барботу де Марни продолжить изучение месторождения и по возможности возобновить работы на прииске. Изыскания, инициированные императрицей, не дали обнадеживающих результатов, поэтому добычу золота в горе Крестовой горное начальство возобновлять не решилось. Таким образом, исследование месторождения проводилось время от времени. Промышленного значения оно не имело и прибыли не принесло, что не умаляет его значения для истории. Ведь это было первое месторождение рудного золота в Забайкалье.
Сретенск / гл. ред. К.К. Ильковский; отв. ред. Н.Н. Константинова, О.Ю. Черенщиков. – Чита: Забайкал. гос. ун-т, 2014. – С. 40–41. – (Альбомная серия «Энциклопедии Забайкалья»).