К концу первой четверти XIX в. Нерчинск приобрел значение своеобразного «культурного гнезда» Сибири. В это время край за Байкалом значительно отставал от общероссийского уровня культурного развития, здесь уже явственно формируется духовная жизнь с краеведческими, литературными, музыкальными и художественными интересами местных энтузиастов. Это было время культурного расцвета города, давшее российской науке немало достойных имен. Хотя в 1830–1840-е гг., по свидетельству В.П. Паршина, Нерчинск оставался «кривой деревней, прилегающей к тихой Нерче», он в то же время являлся административным, экономическим и культурным центром края со столичным, по местным меркам, статусом [Паршин, 1844, с. 70].
Первыми просветителями стали представители духовенства, о которых, к сожалению, сохранилось очень мало сведений. Одно из первых сообществ по интересам в Даурском крае – местное отделение Российского Библейского общества, которое порекомендовал открыть, будучи в Нерчинске, бывший опальный при дворе, тогда генерал-губернатор Сибири Михаил Михайлович Сперанский. В начале 1820 г. более 50 жителей города разных сословий, а среди них были священнослужители и купцы, в том числе братья Кандинские, стали участниками своеобразного эзотерического объединения с довольно прочной политической платформой. Подобные общества относились к русскому масонству, очаги которого зародились в России еще в середине XVIII в. Сам Сперанский, являясь приверженцем европейского абсолютизма и врагом православного духовенства, был увлечен идеями франкомасонства, по его глубокому убеждению, ради процветания Отечества. «Библейское общество» преследовало цели реформирования православия и ограничения конституцией царской власти [Платонов, 2000, с. 72–73]. По сути, оно явилось масонской ложей. Но здесь, в далеком сибирском захолустье, местные масоны не могли оказать какого-нибудь важного влияния на политическую ситуацию и сферу религиозно-нравственную. Мистицизм и оккультизм, пропагандируемые ложей среди простого люда, не прижились. Общество просуществовало три года и в 1823 г. распалось [Петряев, 1959, с. 32]. Его идеи были заменены на более реальные, земные и плодородные дела в области просвещения Забайкалья.
Уже в 1830-х гг. в городе сложился круг единомышленников в познании Забайкалья и творческой деятельности. В него вошли Иван Иванович Голубцов, Василий Иванович Седаков, Василий Петрович Паршин, Константин Константинович Стуков, Семен Ефимович Боголюбский, Николай Иванович Бобылев, Александр Александрович Мордвинов, Иван Александрович Юренский, Михаил Андреевич Зензинов и другие [Там же]. Все они являлись первыми исследователями-самоучками, которые интересовались глубокой стариной края, изучали архивные документы, занимались беллетристикой, поэзией, бытописанием и играли свои собственные пьесы на импровизированной сцене. Исследователи собирали гербарии и другие естественно-научные коллекции, проявляли способности в таксидермии, формируя чучела местных птиц и зверей. В эти годы затерянный в даурских хребтах город благодаря публикациям местных авторов стал значительно ближе различным кругам общества Санкт-Петербурга, Москвы и больших городов центра России. А в результате появления в петербургских журналах «Невский альбом» и «Сибирские были» рассказов Н.И. Бобылева («Чингисов камень», «Джарго аего», «Белый месяц» и др.) читающая публика узнала о забайкальских бурятах и древностях Даурии.
Особо в культурной среде города блистала группа учителей и смотрителей Нерчинского уездного училища, где проходили различные литературные вечера с чтением прозы и стихов нерчинских любителей словесности. Более десяти лет преподавателем училища был естествоиспытатель В.И. Седаков, член Московского общества испытателей природы. Собрав огромную энтомологическую коллекцию Сибири, исследователь представил ее на суд московских ученых, а в столичное Минералогическое общество отправил каталог минералов Восточной Сибири. Седаков упрочил связи Нерчинска с Академией наук, пополнив ее гербарий растениями, произрастающими в Западном и Восточном Забайкалье. А.А. Мордвинов, преподававший в училище историю и географию, собрал огромную библиотеку, писал очерки о Забайкалье и печатал их в «Современнике», «Отечественных записках», «Русском вестнике» и других столичных журналах [Петряев, 1981, с. 68].
Преподаватели Нерчинского духовного училища, протоиерей С.Е. Боголюбский и православный священник и этнограф К.К. Стуков, избрали своим поприщем миссионерское дело. В то же время Семен Ефимович Боголюбский изучал агрономию в местных сибирских условиях, был участником и организатором сельскохозяйственных выставок, награжден медалями за достижения в сельском хозяйстве края. Его сын Иннокентий Семенович Боголюбский, родившийся в Нерчинске в 1840 г., впоследствии стал ведущим горным инженером Сибири, разведчиком серебряных и золотоносных руд по Шилке и Амуру, управляющим Карийскими и Борзинскими золотыми промыслами, автором научных трудов по горному делу Сибири и Нерчинского горного округа.
Почти десять лет прожил в Нерчинске Константин Константинович Стуков. В духовном училище он преподавал редкие языки: греческий, старославянский и латинский. При помощи переписки с декабристами педагог овладел немецким, французским и польским языками, свободно общался с местными бурятами, внес вклад в дело их просвещения. Одним из первых в отечественной этнографии заинтересовался тибетской медициной, кочевым образом жизни бурят, ламаизмом в Забайкалье. Его труды, посвященные монголоязычным народам, были опубликованы в «Отечественных записках», «Северной пчеле», «Записках Западно-Сибирского отдела Русского географического общества», «Амуре» и других изданиях. Интерес представляют его статьи по языкознанию, опубликованные в «Иркутских епархиальных ведомостях» в 1866 г. «Заметки по этнографии, описание ламаистских обрядов и суеверий, употребление бурятских, тибетских слов с переводом и толкованием» и «Описание службы на монгольском языке, славянском и хори». В статье «Об элементах монголо-бурятского языка» ученый дал краткую классификацию различных наречий языка и выделил заимствованные элементы в других языках (номадный, энэткэкский, китайский, маньчжурский, тибетский, русский) [Теплова, 2008, с. 198–199]. В середине 1860-х гг. Стуков состоял при церкви с. Гужирское для отправления образцового богослужения на монгольском языке по славянским книгам. Являясь членом Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества (с 1862) К.К. Стуков составил Каталог монгольских и маньчжурских книг, занимался описанием буддийских божеств. За плодотворную деятельность в Русском географическом обществе в 1864 г. он был награжден серебряной медалью.
Свободно говорил на бурятском и эвенкийском языках краевед М.А. Зензинов. Он одним из первых в Забайкалье начал собирать устные эвенкийские сказания и песни. Е.Д. Петряев назвал его «выдающимся знатоком и исследователем Забайкалья» [Петряев, 1959, с. 42]. Друг декабристов – братьев М.А. Бестужева и Н.А. Бестужева, Д.И. Завалишина, А.И. Вегелина, И.И. Горбачевского, он многие знания почерпнул у них благодаря переписки и личным встречам, старался донести эти знания до своих друзей». На поприще просветительства в Нерчинске выделялся и другой краевед, которого М.М. Сперанский назвал «драгоценным алмазом» – И.А. Юренский, – купец, занимавшийся пушной торговлей. Его познания в области агрономии, климатологии, медицины были уникальны. Юренский являлся корреспондентом Больного экономического и Русского географического обществ, публиковал свои труды в их изданиях, центральных журналах и газетах «Северная пчела», «Финский вестник» и др.
Бесценное бытописательское наследие оставил потомкам В.П. Паршин. Его книга «Поездка в Забайкальский край», вышедшая в Москве 1844 г., дает представление об истории Албазинского острога, Кяхты, Верхнеудинска, Нерчинска и Забайкалья в целом.
Жившие, по сути, на задворках огромной империи, все деятели Нерчинска с полным правом воспринимали себя частью общероссийской культуры, поддерживая и умножая культурно-исторические традиции своей страны. Однако жизнь «культурного гнезда» в любой точке России не была бесконечной. Она зависела от множества факторов исторического развития города. В ряде провинциальных городов «культурные гнезда» переросли в культурные центры. В Нерчинске со временем культурную миссию исполняли единичные представители науки и краеведы-любители.
Библиографический список
Паршин В.П. Поездка в Забайкальский край. – М.: Тип. Н. Степанова, 1844. – Ч. 1. – 144 с.; Петряев Е.Д. Краеведы и литераторы Забайкалья: Дореволюционный период: биобиблиогр. указ. – Чита, 1981. – 128 с.; Он же. Нерчинск: Очерки культуры прошлого. – Чита: Чит. кн. изд-во, 1959. – 124 с.; Платонов О.А. Терновый венец России. Тайная история масонства 1731–2000. – изд. 3-е, испр. и доп. – М.: Русский Вестник, 2000. – 912 с.; Теплова О. 200 лет со дня рождения К.К. Стукова, этнографа, монголоведа, исследователя Забайкалья (1808–1883) // Календарь знаменательных и памятных дат Забайкальского края на 2008 г. / сост. и ред. И.Г. Куренная, С.В. Лихачева; Чит. гос. науч. библиотека им. А.С. Пушкина. – Чита, 2008. – С. 198–200.
Нерчинск / гл. ред. В.А. Дутов; отв. ред. Н.Н. Константинова, А.Ю. Литвинцев; Чита: ЗабГУ, 2013. – С. 70–73. – (Альбомная серия «Энциклопедии Забайкалья»)