На посту начальника Нерчинских заводов было немало высокообразованных, интересных и деятельных личностей. Одним из таких замечательных людей был Егор Егорович Барбот де Марни.
Его отец – Жорж (Егор) Барбот де Марни, французский аристократ, протестант по вероисповеданию – перешел на службу Петру I после отмены Людовиком XIV в 1685 г. Нантских эдиктов, гарантировавших веротерпимость. Мать, Фредерика Луиза фон Брандт, происходила из дворянского рода и приходилась сестрой будущему адмиралу Крузе. В 1743 г. у них родился сын Егор.
Судя по формулярному списку в 1751 г., то есть в восемь лет, он был зачислен на русскую военную службу. Столь раннее начало карьеры объясняется просто. В XVIII в. дети знатных высокопоставленных особ с малолетства числись на службе, им присваивались воинские звания. Они, как правило, получали хорошее домашнее образование, а потом поступали в престижные учебные заведения. По этой причине в формуляре Е. Е. Барбота де Марни представлен следующий послужной список: «чинами происходил капралом, подпрапорщиком, сержантом в 1752 г., а которых месяцев и числах не упомнит, 1755 апреля 25 прапорщиком, 1762 октября 1 поручиком, 1767 марта 12 переименован в сухопутный шляхетской корпус подпоручиком, 1769 июля 1 капитаном, 1774 августа 22 секунд-майором, в 1783 г. надворным советником, в 1787 г. горным советником и Нерчинской горной экспедиции первым членом» [ГАЗК, ф. 31, оп. 1, д. 261, л. 421 об.].
Известно, что в 1870-е гг. Барбот де Марни служил в Нерчинском горном батальоне, где проявлял завидную решительность, жесткость, принципиальность и в то же время тактичность, умение, когда того требовали обстоятельства, пойти на уступки. К тому же он хорошо разбирался в горном деле.
В 1776 г. командир Нерчинских заводов Василий Нарышкин высоко оценил деловые качества Барбота де Марни и назначил его своим заместителем. Правда, отношения этих людей сложились не лучшим образом. В. В. Нарышкин тратил казенные деньги, устраивал пиры, даже создал из бурят и тунгусов Красный Даурский полк, во главе которого отправился в авантюрный «военный поход» на Иркутск. Барбот де Марни отказался участвовать в нарышкинских похождениях и не хотел незаконно получать звание полковника. Нарышкин грозил ему каторгой за неповиновение, обещал сгноить в рудниках, но на француза угрозы не подействовали. Тогда «командир» Красного полка отправил его проверять состояние всех рудников и заводов округа.
Карьера Нарышкина закончилась тем, что иркутский губернатор Ф. Г. Немцов выслал его под стражей в столицу. Имущество одиозного командира было арестовано, а все офицеры, получившие от него повышения, разжалованы. Попал под горячую губернаторскую руку и Е.Е. Барбот де Марни. Ф. Г. Немцов обвинил его в превышении полномочий и снял с него чин полковника с указанием быть при «заводском Нерчинском батальоне как и прежде» [Там же, д. 145, л. 85]. На фоне открывшихся злоупотреблений большинства горных офицеров в период нарышкинского правления обвинения против Барбота де Марни выглядели не слишком серьезными. Губернское начальство увидело в нем преданного службе человека, и поэтому Немцов, сменив гнев на милость, доверил ему временное управление заводами.
К концу 1777 г. начальником заводов стал Иона Венедиктович Аршеневский. Барбот де Марни был одним из его помощников. По полученным от Аршеневского моделям и чертежам он ставил в строившемся Газимурском Заводе «казенное, баталионное и заводское строение» [Там же, д. 172, л. 490]. Приобретенные таким образом опыт, знания и репутация умелого администратора сослужили Егору Егоровичу хорошую службу. Руководство относилось к нему с доверием, отмечало его усердие.
В 1787 г. Екатерина II подписала указ о передаче Нерчинских заводов в ведомство Кабинета ЕИВ и приказала: «...правление тех заводов поручить временно Нерчинской горной экспедиции, прибавя по недостатку в ней человек к заседанию из заводских штаб-офицеров находящегося ныне в той экспедиции горного советника Барбота де Марни» [Там же, д. 259, л. 7]. Нерчинская горная экспедиция, заменившая Нерчинскую горную канцелярию, должна была управлять только «горными и воинскими чинами», всеми заводскими людьми, не вмешиваясь «в земския дела до нея не принадлежащия». Членов экспедиции никто не мог уволить или перевести в «другие команды» без особого повеления Кабинета [Там же].
Барбот де Марни получил от Кабинета указание осмотреть все заводы и срочно выезжать в столицу. В апреле для Нерчинской горной экспедиции им был написан доклад о состоянии горнозаводского дела в крае. «Главнейший недостаток в заводах есть рудной, – указывалось в нем, – да и все нерчинские рудокопи своим углублением и убожеством делаются ежечасно добычею убогих руд ценнее и на будущие времена безнадежнее» [Там же, д. 258, л. 1]. Выход из ситуации автор видел в том, чтобы организовать поиск новых месторождений, поставить этот процесс на научную основу. К поиску, по его мнению, следовало привлечь вольный люд, пообещав свободным приискателям в случае успеха щедрое вознаграждение и поддержку горного начальства. Для примера он предложил наградить «обретателя Гурылевского прииска, а равно и к таковым приискам ободрить нужного старательного и ревностного оберштейгера Савинского» [Там же].
Чуть ниже Е. Е. Барбот де Марни упомянул о необходимости «во всех известных приисках разработкою удостовериться о надежности или безнадежности их» [Там же, л. 1 об.]. Далее он констатировал, что «малое количество добытых при рудниках и перевезенных в заводы руд не позволяет (кроме обретения новых приисков или отменной добычи) заводы в полном действии содержать» [Там же]. Следовательно, часть заводских печей надлежало оставить без действия. Для увеличения производительности труда он предложил поощрять отличившихся рабочих, а наряду с использованием приписных крестьян и каторжан активно привлекать вольнонаемников.
В докладе обосновывалась важность охраны лесов, строительства моста через р. Борзя на пути из Кличкинского рудника до Кутомарского завода, развития частной горной промышленности. Таким образом, в нем вместе с описанием состояния заводов предлагались возможные пути решения некоторых проблем. По существу это был план действий. Возможно, замыслы француза понравились не только кабинетским чиновникам, но и самой Екатерине Великой. В 1788 г. императрица назначила Е. Е. Барбота де Марни начальником Нерчинских заводов, определив ему жалованье 1800 р. в год. Кабинет Ее Величества снабдил его наставлением, которое касалось практически всех сторон заводской жизни.
В первом же пункте наставления оговаривались полномочия начальника: «Нерчинские заводы со всеми к ним принадлежностями, и все чины и служители в штате оных находящиеся состоять должны в команде вашей; а потому распределение их по должностям по личной их способности и зависит от вашего распоряжения (кроме членов горной экспедиции), равномерно и хозяйство по всем частям заводов препоручается вам непосредственно» [Там же, д. 262, л. 50]. Как видно, Е. Е. Барбот де Марни наделялся огромной властью, но она все-таки не была безграничной. В ряде пунктов указывалось, что именно он должен сделать для организации хлебопашества, лесной службы, делопроизводства и на какую нормативную базу следует опираться. Например, хлебопашество требовалось организовать в соответствии с инструкцией командиру заводов В.И. Суворову. Наставление было более подробным документом, чем упомянутая инструкция. Он свидетельствует о том, что Кабинет ЕИВ, получив Нерчинские заводы, не желал повторения нарышкинских экспериментов.
Новый начальник с энтузиазмом приступил к работе. Часто ездил по Даурскому краю, осматривал все рудники, прииски, заводы, промыслы, вникал в различные вопросы, начиная с устройств плавильных печей и заканчивая заводским хлебопашеством.
Следуя наставлениям императорского Кабинета, Е. Е. Барбот де Марни стремился повысить производительность заводов, укрепить производственную дисциплину. Для достижения поставленных целей он впервые в истории Нерчинских заводов стал ежегодно созывать горные советы. Члены совета – руководители рудников и заводов – на основании данных о работе вверенных им предприятий выносили положение о распределении трудовых ресурсов, припасов на следующий период.
На одном из первых заседаний совета Барбот де Марни поставил важнейшую для развития горного производства задачу – выяснить, нужно и возможно ли на Нерчинских заводах проводить обжиг и пожиг руд с целью их обогащения. Попытки внедрить эти операции были предприняты ранее командиром заводов В. И. Суворовым и председателем Нерчинской горной канцелярии A.M. Карамышевым. Барбот де Марни решил довести опыты предшественников до конца и тем самым принести казне прибыль. Кроме того, он распорядился с наступлением весны 1789 г. начать опыты по обогащению руд промывкой и сортировкой.
На том же заседании Егор Егорович отметил, что результат плавильного процесса сложно оценивать без правильно выполненных лабораторных проб. Поэтому он предложил новые правила для пробирных операций. Теперь в конце каждой смены пробирщик на руднике обязан был брать руды на пробу и еженедельно докладывать берг-пробиеру о количестве добытых руд и их качестве. Затем результаты его исследований проверялись при поступлении руд на завод. Перед началом плавки берг-пробиер должен был провести контрольные исследования и в случае несовпадения их результата с результатами предыдущих анализов сообщить об этом начальнику. Без прохождения многоступенчатой процедуры контроля приступать к плавке запрещалось [Там же, д. 128, л. 12–16].
В первый же год управления заводами Е. Е. Барбот де Марни создал минеральный кабинет – первый музей Забайкалья, открыл первую в крае библиотеку, учредил службу благочиния, которая была предшественницей современной полиции, пожарной охраны и службы судебных приставов. Нерчинский Завод разделил на два квартала, распорядился следить за чистотой на улицах квартальным надзирателям. Они должны были проверять документы у приезжих, сообщать обо всех происшествиях приставу благочиния. Считалось, что из «сего сведения и родится соблюдение, чтобы не было ни пристанищу беглым… ни прикрывательство воровству» [Там же, д. 275, л. 27].
Барбот де Марни организовал поиск новых месторождений полезных ископаемых. По его приказу от Нерчинской горной экспедиции ежегодно в разные уголки края отправлялись рудоискательные партии, которые «по горным правилам» вели геологоразведку. При нем с 1789 по 1794 гг. создавалась первая в России геологическая карта! [Пресняков, 1926, т. 5, с. 4].
В 1788 г. во время путешествия по «братской степи» в Верхнеудинск Е. Е. Барбот де Марни узнал от ссыльного Ивана Падучего о месторождении железных руд по речке Баляге, образцы которых собирал с поверхности горы иркутский мещанин Иван Бутыгин и безуспешно пытался плавить их кустарным способом. В свою очередь Бутыгин узнал об этом месте от крестьянина Катаева, жившего на берегу Хилка. На вопрос Барбота де Марни о возможностях строительства завода И. Падучий отвечал, что «есть большая надежда в той руде и завод завести можно» [ГАЗК, ф. 31, оп. 1, д. 147, л. 238 об.]. Тогда на разведку балягинских руд был послан гиттенфервальтер Яковлев. Позднее месторождение осмотрел и сам Барбот де Марни. Он выбрал место для будущего завода и попросил Иркутское наместническое правление отвести выбранные земли под заводские нужды. Ему удалось уговорить Бутыгина передать зимовье и сарай при Баляге в пользу Нерчинских заводов. Денег за постройки Бутыгин не взял, а попросил перевести их на строительство Спасской церкви в Верхнеудинске [Там же, д. 262, л. 383].
Строительство нового предприятия началось в 1789 г. Спустя два года завод, названный в честь Петра Великого Петровским, поступил в казенное ведение. На нем имелись формовочная, молотовая, плющильная, резная и якорная фабрики, доменная печь. Так, благодаря стараниям выходца из французских дворян русская императорская фамилия расширила свое горнозаводское имение за Байкалом.
В связи с открытием железоделательного завода перед горным начальством возникла проблема, как с наименьшими затратами доставить его продукцию потребителям. Услуги «вольных возчиков» резко подорожали. Е. Е. Барбот де Марни, чтобы сэкономить средства, попытался перевозить грузы по р. Хилок. В 1790 г. он дважды отправлял экспедиции по реке, но, не удовлетворившись их изысканиями, решил сам отправиться в путешествие. В результате собрал сведения о глубине, скорости течения, очертаниях берегов. Проанализировав полученные данные, решил, что от впадения в Хилок речушки Сарантуй и до д. Кулей (ныне с. Кули), в 18 с небольшим верстах от Петровского завода, «на бечевом ходу» смогут пройти плоскодонные суда с грузом до 500 пудов. В следующем году было построено похожее на паром судно. До Кулея оно не дошло, а остановилось у речки Блудной, поскольку из-за выпавшего 21 сентября снега и ранних заморозков испытания пришлось прекратить. В 1792 г. на воду спустили новое и, как казалось, более совершенное судно, построенное по присланному из Адмиралтейства чертежу. Планировалось, что оно будет перевозить до 1000 пудов различных грузов. Но эта модель не оправдала ожиданий – при испытаниях большая «плоскодонка» часто садилась на мели, шла чрезвычайно медленно.
Тем временем крестьяне Верхнеудинской округи вызвались возить «гужем» от Петровского завода по Хилку через Становой (Яблоновый) хребет до Читинского острога железные и чугунные грузы. За один пуд они брали от 28 до 32 к., что вполне устраивало горное начальство. Строительство судов срочно остановили. Плоскодонки, готовые к спуску на воду, сохранили «для будущей надобности» [Там же, д. 299, л. 78–82].
По инициативе Барбота де Марни состоялось открытие еще одного завода. 4 мая 1792 г. он представил Нерчинской горной экспедиции предложение: «При разработке нового Газимуровоскресенского прииска, которого руд содержание экспедиции известно, открылась надежда соблюсть казне излишние расходы, платимые за провоз тех руд на Газимурской завод и части кличкинских в Кутомарской, построением временного малоценного на первый случай близ Газимуровоскресенского рудника вододействуемого завода, к чему со всеми потребными выгодами за семь верст от оных на речке Талмане обретено место» [Там же, д. 232, л. 202]. Строительная команда из 32 человек под руководством берггешворена Ивана Мелехина быстро претворила в жизнь замысел руководства. В тот год на берегу Талмана начала работать фабрика с двумя печами, зажглись свечи в доме управляющего, зашипели реактивы в лаборатории. Новый завод назвали Александровским в честь великого князя Александра Павловича, впоследствии ставшего царем [Там же, л. 368].
Наряду со строительством новых заводов Егор Егорович заботился о снабжении рабочих продовольствием, считал необходимым развивать казенное хлебопашество, при котором крестьяне обрабатывали заводские земли. Пытался обустроить крестьянский быт, научить их «домостроительству» и внедрял в селах почти армейскую дисциплину. Чиновников, притеснявших крестьян и бравших взятки, отдавал под суд.
Современникам Барбот де Марни был известен как любитель минералогии, коллекционер и ученый. В его частной коллекции минералов и окаменелостей насчитывалось более 2 тыс. экспонатов, присланных из Германии, Франции, Швейцарии и других стран мира. Большую же ее часть составляли даурские находки. Егор Егорович сотрудничал с известными геологами и минералогами: Германом, Бингеймом, В. М. Севергиным, Э.Г. Лаксманом. От него они получали ценную информацию о геологическом строении, рудниках, месторождениях драгоценных камней Нерчинского края. Так, в письме Герману он предположил, что за Байкалом когда-то произошел «почти всеобщий провал первозданных гор, благодаря чему площадь покрылась современными новыми горами» [Обручев, 1931, с. 89].
Барбот де Марни занимался изучением и обустройством края почти до самой смерти. Нерчинские заводы под его управлением выплавили 2,6 тыс. пудов серебра, что «на 33 % меньше, чем предшествующее десятилетие и на 15,5 % больше, чем в последующее» [Ведерников, 2012, с. 110]. При нем завершился процесс формирования Нерчинского горного округа как территориально-хозяйственного комплекса, призванного обеспечить замкнутый, независимый от дорогостоящих поставок сырья, оборудования и провианта производственный цикл.
В конце января – начале февраля 1796 г. Барбот де Марни тяжело заболел. День ото дня ему становилось все хуже и хуже, 6 февраля силы окончательно покинули его. Последние часы жизни неутомимый и энергичный начальник Нерчинских заводов провел в беседе со своим заместителем и ближайшим помощником Павлом Егоровичем Томиловым. Похоронили Егора Егоровича на местном кладбище, на склоне Крестовки.
Память о нем среди жителей Нерчинского горного округа была жива еще очень долго. В середине XIX в. этнограф и писатель Максимов, путешествуя по округу, отметил: «Лучшие воспоминания оставил по себе Барбот де Марни, родом француз, человек светлый, кроткий и образованный» [Максимов, 1871, л. 341]. Кроме воспоминаний после него осталось богатое эпистолярное наследие, в котором отражен насыщенный знаковыми событиями период в истории края.
Верстка сайта Vesna