В сентябре 2013 г. в Сретенске торжественно встречали икону Знамения Албазинской Божией Матери «Слово Плоть Бысть». Крестные ходы и молебны прошли как в самом городе, так и во многих сельских поселениях. История же самой древней иконы до сих пор во многом противоречива и загадочна. Началась она еще в XVII в. – в период, когда русские казаки-первопроходцы, преодолевая всевозможные трудности и препятствия, только осваивали берега верхнего течения Амура.
Одним из важнейших опорных пунктов русских на Амуре был Албазинский острог. В 1665 г. вместе с казаками Никифора Черниговского сюда прибыл иеромонах Гермоген, который в 1871 г. основал неподалеку от Албазинского острога Спасскую пустынь «и в пустыни церковь во имя Спаса Нерукотворенного. А чернецов де в той пустыни – четыре человека» [РГАДА, ф. 214, ст. 720, л. 34]. Среди прочих святых образов здесь находилась и икона с изображением чревоношения Богоматерью Богомладенца под названием «Слово Плоть Бысть» [Амурская Святыня…, 2006, с. 8]. Сюжет и название этой иконы стали отражением евангельского повествования от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог… И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины…» (Иоанн. 1; 1, 14).
В начале 1680-х гг. маньчжурское правительство Цинской империи, опасаясь, по всей вероятности, дальнейшего продвижения русских вглубь своей территории, стало требовать немедленного удаления казаков с Амура. Невыполнение этих требований привело к вооруженному конфликту и неоднократной осаде Албазина китайцами. Вот тут, по преданию, и стали проявляться чудеса, явленные иконой Богородицы. «В июне 1684 года богдыхан (император Сюань Е) приказал цзянцзюню Сабсу, командовавшему войсками на Амуре, подойти к Албазину и уничтожить посевы на полях русских. Но Сабсу, даже под страхом смертной казни, не смог выполнить этого приказа. Разгневанный император сместил его с поста главнокомандующего. Китайцы же рассказывали, что маньчжурское войско не допустила к Амуру красивая Белая Женщина на белом коне, которая «шибко топтала, топтала» маньчжурские ряды воинов, пытавшихся подойти к Амуру» [Там же, с. 9–10]. Правдивость этой легенды не подтверждается ни одним из известных нам исторических источников, но не это является целью нашего повествования. Мы попытаемся проследить дальнейшую судьбу почитаемой иконы.
В июне 1685 г. у стен Албазина появилось огромное китайское войско. Во время этой осады маньчжурами Спасский монастырь был разрушен, однако его настоятель Гермоген с братиею успели укрыться со всеми албазинцами в остроге и спасли святыню [Артемьев, 1995, с. 132]. После падения Албазина его защитники, а вместе с ними и Гермоген, отправились на запад искать убежища в Нерчинске. Абсолютно все исследователи утверждают, что Гермоген тоже побывал в Нерчинске, икону Богородицы оставил по пути в Сретенске, а после этого отправился в Усть-Киренский Троицкий монастырь, основанный им еще в 1663 г. [Чернозубов, 1907, с. 10; Артемьев, 1999, с. 103; Сирин, 1999, с. 139; Амурская Святыня…, 2006, с. 12–13]. Однако все это не подтверждается никакими документами.
То, что иеромонах Гермоген никак не мог принести икону в Сретенск, убедительно доказано Г. Б. Красноштановым в исследовании о Н. Р. Черниговском [Красноштанов, 2008]. В нем он приводит в полном объеме подлинные источники, свидетельствующие о том, что отпущенные китайцами албазинцы, уйдя в сторону Нерчинска, у устья р. Урка (район современной ст. Ерофей Павлович) разделились на два отряда. Один из них под командованием Алексея Толбузина двинулся дальше в Нерчинск, а второй, в котором и находился Гермоген, пошел на север по Урке, затем через волок на речку Нюкжу, впадающую в Олекму – приток Лены [Там же, с. 248–249]. Приведем фрагменты из этих документов. Из «Отписки якутского воеводы М. О. Кровкова о получении им отписки албазинского воеводы Алексея Толбузина»: «И он де, Алексей, пошел с служилыми всяких чинов людьми в Нерчинской острог. А с Амура реки по Урке речке на Лену реку через гору отпустил он, Алексей, черного попа Гермогена да белого попа Федора Иванова, да с ними служилых и всяких чинов людей 119 человек по их челобитью, для нужды их и разоренья» [РГАДА, ф. 214, ст. 973, л. 201].
Этот факт подтверждают и расспросные речи Васьки Микифорова: «Пошол Алексей да с ним всяких чинов людей з 230 человек вверх по Амуру реке в Нерчинской острог. А достальных албазинских полонных, черного попа Гермогена да белого попа Федора Иванова да с ними служилых и промышленных людей и пашенных крестьян, 119 человек, по их челобитью для хлебной скудости, что[бы] им всем голодною смертью не помереть, отпустил с Амура реки, с усть Урки речки, в Якуцкой» [Там же, л. 170].
Таким образом, по крайней мере сам Гермоген не мог принести икону в Сретенск, даже если последний к тому времени и существовал. О дальнейшей судьбе самой иконы Знамения Богородицы ничего не было известно вплоть до середины XIX в., но об этом чуть ниже.
Необходимо отметить, что часть икон и церковной утвари из Албазина была принесена в Нерчинск. Так, В.П. Паршин в приложении ко второй части книги «Поездка в Забайкальский край» публикует несколько копий официальных бумаг. В одной из них, а именно в «Описи церковным вещам, доставленным в Нерчинск из Албазина церковного Воскресенского имущества Васильем Ерофеевым», значатся: образ Воскресения Христова, образ Владимирской Богородицы, образ Спаса Нерукотворенного, образ Спаса на хоругве, образ Благовещения Пресвятой Богородицы, образ Михаила Архангела, образ Иоанна Предтечи, образ «Положение во гроб», образ Богородицы Одигитрии, образ Спасов ш'де'Сусе, образ Пресвятой Богородицы Казанской, образ Николая Чудотворца с житием [Паршин, 1844, с. 201–202]. Впоследствии многие иконы, вынесенные из Албазина, распространились по различным забайкальским храмам. Так, икона архистратига Михаила долгие годы находилась в Нерчинском Воскресенском соборе и считалась главной иконой казачьего полка [Село Торгинское, № 32, 1885, с. 8]. Несколько икон находились в Горбице, а затем были перенесены в Верхние Куларки [Там же], а в станице Ботовской хранилась икона Ильи Пророка [Чернозубов, 1907, с. 13].
Но наиболее почитаемой стала икона Знамения Пресвятой Богородицы, считавшаяся чудотворной и получившая название Торгинской. По легенде, в 1685 г. она была доставлена в Торгу бывшими албазинскими казаками. Нерчинское церковное духовенство пожелало забрать ее в город, что и произошло 7 июля, а уже 20 июля икона «невидимой силой была перенесена опять на то же место, где была, т. е. в Торгу» [Село Торгинское, 1885, № 18, с. 9]. Жители села специально для этой иконы построили деревянную часовню, позже ее перестроили в церковь, а затем в Торге появилась и каменная Знаменская церковь [Материалы…, 1886, с. 505–506]. Ежегодно в июле с иконой совершался крестный ход из Торги в Нерчинск и обратно в память о чудесном перемещении. Часто ее носили по приходам, расположенным по рр. Унда, Куренга и Шилка [Село Торгинское, 1885, № 18, с. 9], а в 1882 г. состоялся даже крестный ход в Читу [Корелин, 1882], где по этому поводу состоялись большие торжества [Титов, 1882]. Торгинскую икону почитали прежде всего как «росодарительницу», поскольку всегда во время крестных ходов с ней шли обильные дожди [Село Торгинское, 1885, № 18, с. 9].
В 1917 г. левобережную часть с. Торга переименовали в Знаменку, а вскоре грянула революция. В 1929 г. Знаменская церковь была закрыта. По ходатайству директора Нерчинского музея Л.А. Пуляевского икона Торгинской Божией Матери была изъята из закрытого храма и помещена в атеистический уголок музея. В первые же дни в музей на поклонение к иконе пошли толпы верующих, позже ее поместили на почетном месте в Нерчинском Воскресенском соборе [Коптелов, 1974]. Но в 1938 г. был закрыт и этот собор, после чего Торгинская икона бесследно исчезла.
Долгое время об иконе Знамения, якобы принесенной в Сретенск иеромонахом Гермогеном из Албазина, ничего не было известно. Вновь «всплывает» она лишь в 1854 г., когда ею 14 мая благословили в путь знаменитый сплав по Амуру флотилии во главе с генерал-губернатором Восточной Сибири Н.Н. Муравьевым [Барсуков, 1883, с. 339; Он же, 1891, с. 363]. В 1868 г. Преосвященным Вениамином эта икона была доставлена в Благовещенск и помещена в кафедральный собор [Разрешение…, 1868, с. 96; Амурская Святыня…, 2006, с. 19]. С 1938 г. она хранилась в Амурском областном краеведческом музее, а в 1991 г. была возвращена верующим [Амурская Святыня…, 2006, с. 58].
Исходя из вышеизложенного, мы видим, что в истории с Албазинской иконой «Слово Плоть Бысть» остается много вопросов. Позволим себе сделать лишь сугубо личные предположения и попытаемся аргументировать их.
Могло ли в Албазине находиться две иконы с идентичным сюжетом? Вполне. Помимо основанного Гермогеном Спасского монастыря на территории самого Албазинского острога была построена церковь Воскресения Христова с приделами Богородицы Владимирской и Архангела Михаила [Артемьев, 1999, с. 105]. Среди икон этой церкви могла быть и еще одна икона Знамения Богородицы.
К сожалению, до нашего времени дошло только одно, и то краткое, описание иконы Знамения, хранившейся в Торге. Но и это позволяет утверждать, что она существенно отличалась от Албазинской иконы: помимо Богоматери с Младенцем на ней были изображены предстоящие Святой Николай и Мария Египетская [Чирцев, 1877, с. 617]. Данное дополнение в иконографии образа свидетельствует о том, что, по всей вероятности, Торгинская икона была одним из ранних списков с Абалакской (Абалацкой) иконы Знамения Божией Матери, написанной в 1636 г. и хранившейся в Абалацком монастыре в 25 верстах от Тобольска. Сама эта икона, а также многочисленные списки с нее являли чудеса, о которых повествуется в неоднократно переизданной книге [например: Сулоцкий, 1888]. Все это говорит в пользу того, что Албазинская и Торгинская – две разные иконы.
Почему о хранившейся в Сретенске иконе долгое время не было известно?
Здесь стоит сначала вспомнить события 1854 г. Как известно, Амурский сплав флотилии Н. Н. Муравьева начался из Шилкинского Завода, куда прибыли для проводов главные начальники Забайкальской области и представители всех сословий. «Представителем духовенства явился из Нерчинского Завода благочинный, протоиерей Симеон Боголюбский с причтом, причем сей последний поднес Муравьеву в дар и благословение воинству, отправляющемуся на Амур, от Нерчинско-Заводского Богоявленского собора древнюю икону Знамения Божией Матери, вынесенную, по преданию, выходцами из уступленного китайцам Албазина, в серебряном, чеканной работы, окладе и с серебряным же венцом, в деревянном наборном оклеенном киоте за стеклом. <…> Муравьев это приношение от духовенства принял с чувством глубокого христианского благоговения, попросил протоиерея благословить его этою иконою и передал ее войску» [Барсуков, 1891, с. 363]. Скорее всего, утверждение, что икона была преподнесена именно «от Нерчинско-Заводского Богоявленского собора», не является верным. Все дело здесь, вероятно, в роли, которую сыграл протоиерей этого собора С. Е. Боголюбский.
Cимеон Ефремович Боголюбский был человеком незаурядным. С Н. Н. Муравьевым он познакомился еще задолго до описываемых событий и, по воспоминаниям одного из сыновей, бережно хранящимся до сего дня в семейном архиве его потомков, был рекомендован Муравьеву как человек, хорошо знавший край, местную жизнь и обычаи. В дальнейшем они вели переписку и неоднократно встречались, а для сыновей Боголюбского Муравьев даже выхлопотал казенную стипендию для подготовки к экзаменам в Петербургский корпус горных инженеров. Поэтому неудивительно, что напутствующим флотилию от духовенства был избран именно Симеон Ефремович. Действительно, к этому времени он уже несколько лет служил в Нерчинском Заводе, но до этого, с 1842 по 1847 гг., был благочинным Нерчинского округа, в его ведении находилась и Сретенская церковь. Зная, что в ней хранится икона, по легенде, некогда принесенная из Албазина, Боголюбский принял мудрое решение: напутствовать экспедицию, имеющую целью присоединение к России Амурских территорий, иконой, которая находилась и защищала первопроходцев на Амуре еще за 150 лет до этого. И не просто благословить этой иконой, а дать ее в сопровождение флотилии.
Дальнейшие успехи Муравьева в Приамурье среди православных верующих связывались с содействием предприятию именно этой иконы, для новых жителей освоенных земель она стала истинной и неоспоримой святыней. В Сретенске же, по всей видимости, она особо не почиталась, поэтому местные прихожане с такой легкостью и расстались с ней, передав ее в 1868 г. в Камчатскую епархию. Так, благодаря продуманному шагу С. Е. Боголюбского фактически забытая икона обрела новую широкую известность.
Библиографический список
Амурская святыня: Книга об иконе Албазинской Божией Матери «Слово Плоть Бысть». – Благовещенск: ОАО «Амурская ярмарка», 2006. – 120 с.; Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII – XVIII в.: Историко-археологические исследования. – Владивосток: Дальнаука, 1999. – 336 с.; Он же. Икона Албазинской Божьей Матери // Вестник Дальневосточного отделения РАН. – Владивосток, 1995. – № 5. – С. 131–134; Барсуков И. П. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным источникам: материалы для биографии: в 2 кн. – М.: Синодальная типография, 1891. – Кн. 1. – 694 с.; Он же. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский, по его сочинениям, письмам и рассказам современников. – М.: Синодальная типография, 1883. – 822 с.; Коптелов Е. Может, кто знает? // Нерчинская звезда. – 1974. – 22 июня; Красноштанов Г. Б. Никифор Романов Черниговский: Документальное повествование / Г. Б. Красноштанов. – Иркутск: «Репроцентр А1», 2008. – 378 с.; Материалы для биографии преосвященного Михаила 1-го (Миткевича), епископа иркутскаго и нерчинскаго // Прибавления к Иркутским епархиальным ведомостям. – 1886. – № 47. – С. 505–519; Паршин В. П. Поездка в Забайкальский край: в 2 ч. Ч. 2: История города Албазина. – М.: Тип. Николая Степанова, 1844. – 208 с.; Разрешение на поднесение иконы // Иркутские епархиальные ведомости. – 1868. – № 19. – С. 96; Село Торгинское // Сибирский вестник. – 1885. – № 18, 32; Сирин А. Киринский Свято-Троицкий монастырь // Сибирь. – 1999. – № 6. – С. 138–139; Сулоцкий А. И. Сказание об иконе Божией Матери, именуемой Абалацкою, и о важнейших копиях с нее. – 6-е изд., испр. – Тобольск: Тип. Тобольского губ. правления, 1888. – С. 7, 16, 52; Титов И. Сретение св. иконы Знамения Богоматери – торгинския, в Чите 20-го июля 1882 г. // Прибавления к Иркутским епархиальным ведомостям. – 1882. – № 47. – С. 607–610; Чернозубов. Завоевание Амура русскими и албазинские сидения // Военный сборник. – СПб., 1907. – № 10–12. – С. 1–18; Чирцев И. Записки, веденные во время путешествия Преосвященного Вениамина, Епископа Иркутского и Нерчинского по Забайкальскому тракту // Прибавления к Иркутским епархиальным ведомостям. – 1877. – № 49. – С. 615–617.
Сретенск / гл. ред. К. К. Ильковский; отв. ред. Н. Н. Константинова, О. Ю. Черенщиков. – Чита: Забайкал. гос. ун-т, 2014. – С. 68–73. – (Альбомная серия «Энциклопедии Забайкалья»).
Верстка сайта Vesna