В XVIII в. опыты по изготовлению высококачественного стекла проводились во многих уголках Российской империи, в том числе и в Забайкалье. В 1770-х гг. здесь жил стекольных дел подмастерье Григорий Малахов, командированный императорским Кабинетом Его Величества из Колывано-Воскресенских заводов. Ему вменялось в обязанность организовать при Шилкинском заводе производство всевозможной посуды и передать свои знания молодым ученикам. Одними из первых забайкальцев, которые постигли основы нового ремесла, были Матвей Позднин и Дмитрий Чечелин. В 1778 г. они под руководством Малахова начали выпуск стаканов, чаш, солонок, банок, реторт, колб. Все это делалось в одной экспериментальной печке.
Горное начальство с целью получения казенной прибыли постановило построить особую стекольную фабрику. Вскоре Шилкинская заводская контора отрапортовала: «Предписанная стеклянная фабрика строением начата, на месте по течению речки Чалбучи на правой стороне…» [ГАЗК, ф. 31, оп. 1, д. 162, л. 68]. Новое предприятие имело четыре печи, избу, сарай и другие подсобные помещения.
В 1779 г. Григорий Малахов заявил, что завершает обучение своих подопечных. Во время экзаменов ученики продемонстрировали умение самостоятельно делать разную посуду, а также шары для «электрической машины». Они могли изготовить белое, вишневое и зеленое стекло. Цвет и качество продукции были обусловлены соотношением разных веществ в особой смеси – шихте, расплавлявшейся в течение нескольких часов, а то и суток. Вот, например, старинный рецепт для выплавки белого стекла: «120 фунтов белого песку; 6 фунтов пожжоного поташу; 15 фунтов гипсу, а за неимением такового употребить можно гипсового шпату; 1 фунт более или менее марганцу, смотря по цвету стекла. Сей смес плавится 12 часов до употребления» [Там же, л. 174].
Наиболее важным и ценным компонентом тут был уже упомянутый поташ, получавшийся путем сжигания древесины и дальнейшего выщелачивания из золы. Привозили его с Екатерининского, Дучарского и Кутомарского заводов. Получалось, что фабрика всецело зависела от поставок этого дорогостоящего сырья. Отсюда во все концы огромного Нерчинского горного округа везли посуду и оконные стекла. В свободной продаже шилкинское стекло можно было приобрести по цене 14,5 к. за фунт. Продажа стекла на развес сейчас может показаться странной, но тогда этому никто не удивлялся. Стекловарение требовало немалых затрат, поэтому пытливые умельцы-изобретатели, не останавливаясь на достигнутом, усердно вели поиски новых, экономически выгодных технологий. Свидетельством тому служит копия указа от 18 мая 1781 г. канцелярии Нерчинского горного начальства для Шилкинской заводской конторы: «…Как вместо белого песку и гипсу может в смешении к делу стекла служить кремнистый галешник агатовой породы, каковой есть на берегах Шилки, то шилкинской конторе предписать, чтоб она старалась того галешнику набрать, пережечь и толченной к делу стекла употребить, о чем в оную (канцелярию – авт.) и послать (рапорт – авт.)» [Там же, л. 193].
В списке лиц, подписавших этот документ, на первом месте имя Эрика (Кирилла) Лаксмана – знаменитого натуралиста, путешественника, служившего бергмейстером Нерчинских рудников. Он великолепно знал берега Шилки и других забайкальских рек, сам ставил опыты по выплавке стекла. Не исключено, что идея использовать дешевый галечник принадлежала именно ему. Он в течение многих лет пытался заменить дорогостоящий поташ другим минеральным сырьем. Им оказался мирабилит. Забайкальцы в огромном количестве добывали его на оз. Доронинское, которое находится в 154 км к юго-западу от Читы и в 6 км к западу от р. Данных. О начале эксплуатации озера известно крайне мало. Одно из первых упоминаний о нем относится к 1762 г. Тогда в связи с дефицитом соли канцелярия Нерчинского горного начальства разослала по всем крупным селам Забайкалья указ «о немедленной явке во оную и в Нерчинскую воеводскую канцелярию знающих, какия соляные озера, на которых была соль самосадка, и брать ее было б можно так солеварные воды, ис которых можно соль вываривать» [Там же, д. 10, л. 656]. За подобную информацию было обещано вознаграждение. Но никто на указ не откликнулся. Все опрошенные чиновниками селяне сообщали, что кроме Борзинского никаких других соляных озер не знают. Однажды, правда, кто-то обмолвился, что есть возле Доронинска оз. Белое (Доронинское), где местные жители добывают минерал, похожий на соль. По какой-то причине этому сообщению местные власти не придали значения. О странном Белом озере забыли на 20 лет.
В 1782 г. служащие Шилкинской заводской конторы узнали от плавильщика Ефима Залуцкого о селитренном озере. Залуцкий рассказывал, что он бежал из Нерчинского Завода и скрывался в «улусах братских» у «промышленника вольного человека». Беглец во время Великого поста помогал своему покровителю доставать «из подо льда селитру, коя под водою и под тиною лежит пластом» [Там же, д. 420, л. 55]. Нерчинская горная экспедиция, желая проверить это сообщение, командировала на озеро читинского управителя Ивана Мелехина и капрала Ситникова. Залуцкий поехал с ними в качестве проводника. Никакой селитры они не нашли, зато обнаружили по берегам гуджир, использовавшийся местным населением в качестве добавки к чаю или моющего средства. Шилкинская контора рапортовала горному начальству: «Тот кужир по пробе оказался минеральною щелочностью, которая в составе стекла оказалась весьма способна и употребляется вместо поташа с большею пользою; стекло получается чище и крепче» [Там же, л. 57 об.].
С тех пор Нерчинское горное начальство направляло каждое лето на содовый промысел от трех до шести человек. Они высматривали на озере места, где на дне лежит корка минеральной щелочности – «череп». Подплывали туда на плотах, а потом при помощи металлических шестов и решетчатых коростелей поднимали кусочки «черепа» на борт. В начале XIX в. за один пуд добытой соды рабочим платили по 25 к. Кроме того, они имели право получать по два пуда съестных припасов из читинских магазинов. Используя дары Доронинского озера и других минеральных озер, Лаксман сумел получить стекло, по качеству превосходившее английское. Для этого не надо было вырубать леса и сжигать древесину. Пагубное влияние стекольной фабрики на природу удалось свести к минимуму.
В 1795 г. начальник Нерчинских заводов, коллежский советник Е.Е. Барбот де Марни обратился в Губернское правление с просьбой об отводе Доронинского озера в заводское ведомство. Через год его просьба была удовлетворена. Горное начальство получило исключительные права на разработку этого крупнейшего в Восточной Сибири месторождения соды. Цаган-Нор стал сырьевой базой для стекольного производства.
В XIX в. шилкинские мастера освоили новые способы производства, научились варить стекло практически любого цвета и оттенка, о чем сообщал начальнику заводов Т.С. Бурнашеву маркшейдер Филев: «На выделку стекла и посуды в обыкновенном зеленоватом его виде, при здешнем заводе употребляются вместе материалы по пропорции прежними опытами утвержденные: минеральной щелочности на один пуд кварцового песку, один пуд восемь фунтов; извески пожжоной чистой в мелком порошке 12 фунтов и марганцу 11/2 фунт; а чистоте того ж стекла иногда прилагается селитры от 2 до 4 фунтов, из чего получается оное более бело-желтоватого, но прозрачного вида; в случае ж потребности темно-зеленого цвета стекла полагается на тот же состав материи железная треска и серая глина в малой пропорции; а к получению фиолетового примешивается излишнее количество против вышеписанного марганцу; от чего таковое иногда бывает либо совершенно темно-густого цвета, или напротив, что зависит от количества в примесей марганца» [Там же, д. 842, л. 180]. Однако Бурнашева не удовлетворяло качество товаров, сделанных на Шилкинском заводе. Он требовал постоянно работать над совершенствованием стеклоделия. Чтобы выполнить требования начальства и улучшить производительность, Филев предложил назначить мастеру и ученикам сдельную плату.
В конце 20-х гг. XIX в. стекольная фабрика выпускала более 55 видов посуды. Стоимость ее была относительно невелика. Рюмка, например, стоила 10 к., хреночница – 12, большая чашка – 25, бутылка – 35, чернильница – 7 к. [Там же, л. 180]. Продукцию предприятия высоко ценили и покупали самые влиятельные люди края – купцы Кандинские. Так, например, 4 ноября 1827 г. Николай Хрисанфович Кандинский оформил на Шилкинской фабрике следующий заказ: «200 стекол мерою длины 7 ½ верхов. Ширины 6 ½ верхов, 100 стекол длины 7 ½. Ширины 6 верхов, 100 стекол длины и ширины 7 ½ верхов, 100 стекол тож квадратных 5 верхов» [Там же, д. 354, л. 210]. Все это предназначалось для усадьбы Кандинских в Нерчинском Заводе. Судя по заказу, окна в их доме были застеклены в клетку и состояли из множества прозрачных прямоугольников и квадратов, самый большой из которых имел в длину около 33 см и в ширину 24,2 см.
В 1834 г. управляющий Шилкинским заводом берггешворен А.И. Павлуцкий предложил попробовать производить хрусталь! Начальник Нерчинских заводов С.П. Татаринов скептически отнесся к такому проекту. «Я бы желал бы наперво улучшить нынешнюю простую выделку стекла в лучшем его непузыреватом и прочном виде», – написал он Павлуцкому [Там же, д. 842, л. 511].
В 1849 г. руководство горных заводов решило усовершенствовать и перестроить фабрику. При ней начали строить гончарную избу. Возведение фабричного здания было поручено первому архитектору Забайкалья Л.И. Иванову [Там же, д. 1812, л. 661–664]. Но несмотря на перестройку, стекольная фабрика стала приносить казне ощутимые убытки. Так, в 1860 г. на ее содержание было потрачено 8659 р. 94 ½ к., а стекла удалось продать только на 2544 р. и 44 ¾ к. В январе следующего года расходы составили 1276 р. 91 к., в то время как от продажи продукции было получено 612 р. 31 2/4 к. [Там же, д. 3190, л. 2252].
В 1862 г. Нерчинское горное правление с разрешения генерал-губернатора М.С. Корсакова выставило Шилкинскую стекольную фабрику на торги. Однако желающих приобрести заведомо убыточное производство не оказалось. В 1865 г. по просьбе правления управляющим фабрикой стал почетный гражданин Александр Семенович Кулаков. Он обязывался принять в «личное и ответственное» распоряжение все имущество фабрики и делать на ней посуду хорошего качества. В качестве вознаграждения за труды просил 65 к. с каждого пуда выпущенного стекла [Там же, л. 2252].
В 1866 г. Кулаков внезапно скончался. Управление фабрикой передать было некому, и Нерчинское горное правление вновь объявило о ее продаже. В 1870 г. она была продана нерчинскому купцу 2-й гильдии Дмитрию Шитикову. Новый хозяин не смог превратить небольшую фабрику и прилегавшее к ней селение в забайкальский Гусь Хрустальный. Местное стеклоделие постепенно приходило в упадок, а наследие Малахова, Лаксмана и их последователей было надолго предано незаслуженному забвению.
Сретенск / гл. ред. К. К. Ильковский; отв. ред. Н. Н. Константинова, О. Ю. Черенщиков. – Чита: Забайкал. гос. ун-т, 2014. – С. 42–45. – (Альбомная серия «Энциклопедии Забайкалья»).
Верстка сайта Vesna