Достижения Нерчинских заводов XVIII в. и выгоду, которую они приносили казне, невозможно представить без труда горных специалистов и механиков, старавшихся внедрить новую технику и прогрессивные методы производства. Таких смелых новаторов было немного, но они оставили яркий след в истории.
Одним из первых горных служащих, попытавшихся усовершенствовать техническую базу Нерчинского завода, был Петр Дамес, пленный швед, перешедший на русскую службу. В Даурии он находился с 1714 г., занимался разведкой медных руд, ведал плавильным делом в Нерчинском Заводе. Это был очень своенравный и предприимчивый человек. Он построил себе заимку на Аргуни и организовал производство спирта. В 1724 г. П. Дамес представил Берг-коллегии патент, доказывавший его службу в шведском войске прапорщиком, и на этом основании потребовал себе повышения. В итоге Берг-коллегия постановила: «того ради вышеписанному Дамесу быть на Нерчинских заводах гиттенфервальтером, которой чин против лейтенанта сухопутного состоит» [РГАДА, ф. 271, оп. 1, д. 97, л. 90 об.]. Кроме того, ему было приказано управлять всем, «что к горному произведению надлежит» [Там же]. Дамесу было предписано составить список инструментов, необходимых для завода, а также по своему усмотрению сделать модели машин, которые планируется там построить, и представить их генерал-майору В. де Геннину [Там же, л. 40]. Еще одно указание касалось порядка работ: «Конечно, иметь ему Дамесу старание, чтоб руды копаны были как зиму, так и лето денно и ночно по горному обыкновению» [Там же].
Еще в 1721 г. Дамес первым предложил сделать Нерчинский завод вододействующим. Для этого необходимо было перенести плавильные печи ниже по течению р. Серебрянка и построить плотину. Нерчинский воевода Голенищев-Кутузов, ознакомившись с идеей иностранца, отметил: «А та плотина мерою на 178, поперек на 73 саженях, которая не может быть построена без великого Кошта, за тамошним малолюдством с немалым продолжением» [Цит. по: Балабанов, 2003, с. 65]. Несмотря на такую оценку проекта, Дамес сумел убедить Берг-коллегию в его полезности и в 1727 г. построил плотину, которая, однако, так и не была использована. Еще одну плотину он построил на р. Ишага, где предполагал основать новый завод. Но стоило ему провести каналы и сделать запруду, как вода неожиданно ушла в грунт и вышла на поверхность ниже плотины.
Прогрессивные начинания Дамеса были нивелированы его халатным отношением к добыче руд. Под его управлением с 1723 по 1730 гг. было выплавлено всего 23 пуда 20 фунтов 84,5 золотника серебра, в то время как с 1708 по 1720 гг. из Нерчинского завода поступило в казну 107 пудов валютного металла. Берг-коллегия, получив из Нерчинского бергамта донесение «о малой копке руд», отправила за Байкал екатеринбургского бергмейстера Гейденрейха. Он, прибыв на Нерчинский завод, решил закрыть его. Об этом событии в рукописной исторической справке XIX в. содержится следующее упоминание: «бергмейстер Гейденрейх, которой 1730 г. генваря 19 обще с бывшими управителями, определил работы вовсе остановить, ибо по осмотру к добыванию серебряных руд никакого надеяния к прибыли не может кроме убытку, и люди уволены были на свое пропитание» [РГАДА, ф. 271, оп. 1, д. 3083, л. 1 об.].
В 1737 г. по приказу начальника Уральских и Сибирских заводов В. Н. Татищева даурские рудники и Нерчинский завод ревизовал бергмейстер Н. Г. Клеопин и заключил, что «без произведения горной работы здешнее место оставить не надлежит» [Там же, л. 2]. Виновным в упадке производства он назвал Дамеса, привлечь же его к ответственности не смог, так как тот умер, не дождавшись суда. После себя Дамес оставил заимку (ныне с. Домасово) и небольшой спиртовой заводик. Н. Г. Клеопин вернул рабочих и возобновил работу Нерчинского завода.
Идея Дамеса об использовании на Нерчинских заводах силы воды оставалась долгое время не реализованной. Воплотить ее в жизнь удалось изобретателю Павлу Егоровичу Томилову, который под началом В.И. Суворова изучал возможность строительства вододействующего завода на Нижней Борзе и дал отрицательное заключение.
После отставки Суворова Нерчинскими заводами управлял одиозный командир Василий Васильевич Нарышкин, вызывавший удивление окружающих своими неоднозначными поступками. Он устраивал пиры, обирал купцов, растрачивал казенные деньги, но при этом проповедовал учение Христа и старался продемонстрировать верноподданнические чувства. 30 апреля 1776 г. Нарышкин приказал «во исполнение воли премудрой монархини построить здесь давно желаемый вододействуемый завод» [ГАЗК, ф. 31, д. 155, л. 38]. Строительство поручил присланному из Колывано-Воскресенских заводов берггешворену Степану Губанову. Приезжий специалист для завода выбрал место на р. Кутомара, в двух верстах от Кутомарского завода. Нарышкин требовал, чтобы новый завод был построен ко дню восшествия на престол Екатерины II (29 июня) и назывался Екатерининским.
Павел Томилов, узнав о приказе Нарышкина, вспомнил о своих изысканиях на Нижней Борзе и рапортом от 1 мая предложил при одной плавильной фабрике Дучарского завода сделать «водой действуемую машину, не повреждая конную» [Там же, д. 147, л. 24]. К рапорту прилагались план и смета. Проект Томилова давал надежду на то, что фабрика в случае засухи или наводнения сможет почти сразу перейти на «конное действие» и не будет простаивать. В перспективе появлялось твердое основание для перехода всех заводов на использование дешевой силы воды. Поэтому Нарышкин, одобрив инициативу подчиненного, направил на Дучарский завод команду из плотников, кузнецов и разнорабочих. Заводскому руководству приказал давать Томилову все инструменты и материалы по первому требованию, а главное, запретил вмешиваться в ход строительства. Но сам иногда поторапливал изобретателя, говоря, что водяной механизм должен быть готов к 29 июня. Томилов отвечал, что «сие дело требует суптельности» и вежливо просил не мешать [Там же, л. 7].
К назначенному сроку при Дучарском заводе на р. Сосновка возвели плотину длиной 19 саженей. От нее к фабрике, где стояли три печи, вел желоб, по которому вода стекала на спрятанное в кожухе колесо с ящиками, имевшее восемь аршин в диаметре. Вращаясь, оно приводило в движение механизм, нагнетавший воздух в печь. Томилов ожидал испытаний своего творения, но их отменили, поскольку Нарышкин 29 июня объявил торжества в честь императрицы и крещения тунгусов. Только 1 июля водяная машина начала работать.
По окончании лета испытания были признаны удачными. В сентябре чиновники Канцелярии Нерчинского горного начальства отмечали выгоды нововведения: «1. Что во время действия водою ни лошади, ни в погонной люди непотребны и во все то время к другим заводским работам употреблены быть могут. 2. Что как сила водяного действия приметным образом более конной, то и крепчайшие руды на сих печах с успехом проплавляемы быть могут, да и проход руд несравненно более прежднего, и потому в два с половиною месяца излишно полученным против прежней плавки серебром употребленная на строение той машины сумма с избытком уже в казну возвратилась. 3. Что самим тем удвоенным чрез сильное действие водою мехов жаром все сторонние металлы и полуметаллы от свинца лучше отделяются оной, делают мягким и, стесняя серебро, облегчают разделение на трейбгертах» [Там же, д. 147, л. 25]. Канцелярия по достоинству оценила труд изобретателя и постановила: «за прилежность и ревность его к службе Ея Императорского Величества достойную похвалу воздать» [Там же, л. 24].
Успешные испытания машины способствовали карьерному росту изобретателя. В 1777 г. Томилов стал членом Канцелярии Нерчинского горного начальства. В том же году по его проекту весь Дучарский завод перешел на водную тягу, а вслед за тем и остальные заводы Даурии. В дальнейшем Томилов прославился как берг-инспектор Пермского горного правления с правами генерал-губернатора и как создатель капитального труда «Описание заводов хребта Уральского».
Примечательно, что отчасти благодаря Томилову на Нерчинских заводах раскрылся еще один талант. В 1796 г. во время осмотра рудников и заводов Павел Егорович познакомился со знаменитым фальшивомонетчиком, опальным и разжалованным бароном Готлибом Гумпрехтом, отбывавшим наказание на Кличкинском руднике. Гумпрехт заверил, что знает, как получать хорошую сталь, так как имел до ссылки собственную «стальную фабрику», и предложил заводскому начальству свою помощь в этом деле [Там же, д. 276, л. 272 об.]. Вскоре он представил чертежи домны, молота для дробления руды и краткое описание производственного процесса. Руководство Нерчинских заводов поручило Гумпрехту проводить опыты по получению стали сначала на базе Кутомарского завода, но там не оказалось материалов, подходящих для строительства плавильной печи. Тогда его перевели на Петровский завод, где ему довелось участвовать в создании сталелитейной фабрики. Таким образом, Гумпрехт стал одним из пионеров сталелитейного производства в Забайкалье. В 1798 г. его отправили на Урал налаживать производство стали способом цементации.
Достойные внимания попытки усовершенствования техники и технологии на Нерчинских заводах предпринимал знаменитый естествоиспытатель Александр Матвеевич Карамышев, назначенный в 1780 г. председателем Канцелярии Нерчинского горного начальства. Так, 20 мая 1780 г. он сообщил коллегам по Канцелярии, что нашел выгоду «иметь внутренность плавиленных печей так устроену, как в прилагаемых от него планах» [Там же, д. 260, л. 160]. В то же время Карамышев понимал, что полная перестройка печей займет много времени, в связи с чем возникнет опасность недоплавки серебра, а поэтому рекомендовал «предлагаемые рисунки во все заводские конторы к исполнению разослать с таким предписанием, чтоб каждого завода управитель при выдувке и починке плавильных печей внутренность оных устроил исподволь по тем рисункам» [Там же].
По сохранившимся в ГАЗК схемам, чертежам и рисункам можно понять, что Карамышев предлагал увеличить размер и конфигурацию внутренней полости печи, не изменяя принципиально ее основную конструкцию. По его мнению, это могло улучшить плавильные процессы и сэкономить немало средств. Однако при первых же попытках реализовать его идеи возникли серьезные затруднения. О них беспристрастно рапортовала Шилкинская заводская контора: «Действующие при здешнем Шилкинском заводе шесть плавиленных печей с корпусами ко устроению по предписанному присланному рисунку внутренностей измериваны, по которому измерению оказалось, что в те корпусы по препорции назначенной в рисунках меры внутренностей вместить никак неможно. А ежели оные корпусы для того перестроить с самого фундаменту и сделать пространнее нынешнего, то между оными и фабричными стенами останется для проходу за печи места только по одному аршину» [Там же, л. 161]. Примерно о таких же неудобствах приходили известия из Екатерининского и Кутомарского заводов. Канцелярия, рассмотрев возникшие проблемы, разрешила при изменении «нутра» руководствоваться не размерами, указанными в чертежах, а пропорциями самих печей. Главное, чтобы после переделки внутренняя полость имела «образование эллиптическое» [Там же].
Плавки на печах карамышевского образца не оправдали ожиданий: «руд проплавлялось и свинца против прежнего манира не больше, но еще со уменьшением, и никакой выгоды и облегчению в работе не оказалось» [Там же, л. 164 об.]. Эти слова подтверждались сравнительной таблицей, в которой напротив профилей внутреннего устройства старых и новых печей указывалось количество проплавленных руд, затраченного угля. Скорее всего, причина неудачи скрывалась в том, что печи на всех заводах имели разную высоту, меха к ним поставлялись без учета конструктивных особенностей. Следовательно, Карамышев не учел местной специфики печного строительства. После перестройки по его чертежам члены Канцелярии просто констатировали недостатки получившихся конструкций и постановили «внутренности печей выкладывать по прежнему маниру» [Там же, л. 165].
Интересно, что наряду с опытами по плавке руд, Карамышев пытался наладить их обжиг. В мае 1780 г. он предложил построить по чертежам при каждом заводе по одной рудообжигательной печи. Обжиг нужен был для того, чтобы подготовить руду к плавке, как говорили рудознатцы, «облегчить металл от сторонних частей», прежде всего арсеника (мышьяка). Нерчинские рудознатцы были осведомлены о пользе этой операции и периодически применяли ее ранее, но предпочитали плавить руды «сырыми». Более того, по свидетельствам современников, местные специалисты об обжиге и знать не хотели [Герман, 1801, с. 269].
По распоряжению Карамышева для начала построили опытные печи для обжига руд при Кутомарском заводе и возле Павловского рудника. Их эксплуатация показала, что для обжига требуется огромное количество топлива, что было крайне затратно. Шилкинская заводская контора докладывала в Канцелярию и о других проблемах: «А при том за арсеником и сера выгорит, но вместо того имеющиеся в рудах медь и железо никак не истребятся, от чего руды в плавке будут весьма жестоки» [ГАЗК, ф. 31, оп. 1, д. 260, л. 207]. Член Канцелярии Е. Е. Барбот де Марни также заметил, что из-за высокого содержания железа обожженные руды плавятся тяжелее сырых. Поэтому 22 января 1782 г. Канцелярия приказала: «хотя канцелярии довольно известно да и опытами уже доказано, что обожженные руды проплавлять полезнее, нежели непожиганнные, но как на построенных в 1780 г. пожег делать убыточно, то таковой до изобретения лучших средств оставить» [Там же, л. 201 об.]. Рудообжигательные печи следовало разобрать и «обратить в полезное употребление» [Там же].
Несмотря на такой итог, опыты Карамышева не стоит считать провальными. Его заслуга состоит в том, что он предпринял попытку внедрить обжиг как неотъемлемую часть технологической цепочки. Рудознатцы убедились в необходимости улучшать методику обжига, обогащения руд, экспериментировать с составом шихты. В дальнейшем опыты по обжигу, а заодно и сортировке руд будут проведены только в 1789 г. [Ведерников, 2012, с. 110].
Таким образом, на протяжении XVIII в. на Нерчинских заводах внедрялись технические новшества. Этот процесс шел крайне медленно. Изобретателям и новаторам приходилось сталкиваться с отсутствием необходимых приборов и материалов, консерватизмом командования и коллег. Но самым сложным препятствием на пути к прогрессу была жесткая эксплуатация рабочих, крестьян и каторжан, чей труд был крайне дешев. При такой системе тратиться на повсеместное внедрение новейших механизмов было необязательно.
Верстка сайта Vesna