В 1760–1770-е гг. Нерчинские заводы переживали небывалый подъем. Открывались и разрабатывались новые рудники, создавались новые предприятия, увеличивалось количество выплавляемых руд. Это время расцвета, «звездный час» нерчинского горного промысла, связано с деятельностью командира заводов Василия Ивановича Суворова, приходившегося великому военачальнику А. В. Суворову двоюродным братом.
Сенатский указ за подписью императрицы Елизаветы Петровны о назначении командиром Нерчинских заводов капитан лейб-гвардии Василий Суворов получил в 1761 г. Тогда же он был повышен в звании до бригадира. Государыня предписывала ему пробыть в Даурии не более восьми лет, подобрать штат заводской канцелярии, а также совместно с президентом Берг-коллегии Шлаттером сочинить наставление об управлении Нерчинскими заводами.
Суворов начал готовиться к отъезду, составлял наставление. Но неожиданные, судьбоносные для страны события вынудили его остаться. В декабре 1761 г. скончалась Елизавета Петровна. На престол взошел Петр III. Однако правление его было недолгим, он пал жертвой дворцового переворота в июле 1762 г. Во главе государства встала его супруга, теперь вдова, поименованная Екатериной II. Она вновь отправила Суворова на Нерчинские заводы, присвоив ему чин генерал-майора (об этом повышении он узнал уже в Сибири).
В Забайкалье Суворов приехал в феврале 1763 г., где в это время в крае действовал один Нерчинский завод. В 40 верстах от него, на р. Калукча, притоке Нижней Борзи, достраивался Калукчинский завод «о двух печах», основанный в 1760 г. При Суворове его переименовали в Борзинский, а затем в память о кочевавшем здесь племени дучар – в Дучарский. Суворовское правление ознаменовалось еще одним значимым переименованием. Чтобы столичные чиновники не путали Нерчинский Завод с Нерчинском, Василий Иванович в 1763 г. написал в Сенат рапорт, в котором сообщил, что г. Нерчинск находится на р. Нерча, впадающей в Шилку, а «тамошние заводы и все рудники находятся в Даурии, которое наименование по древним в тамошних местах жителям справедливейше тамошним заводам принадлежит» [РГАДА, ф. 271, оп. 1, д. 41, л. 233]. Исходя из этого, он назвал заводы Даурскими, а Нерчинскому заводу вернул старое название – Аргунский. Соответственно, началось переименование органов местной горной власти. Так, например, появилась Канцелярия Даурского горного начальства. Однако нововведению не суждено было прижиться, и в 1765 г. заводы вновь стали называться Нерчинскими.
Управлять заводами новый начальник должен был в соответствии с инструкцией, которую сам же и составил совместно со Шлаттером. В 1764 г. Екатерина II утвердила этот документ и добавила к нему собственные резолюции. В инструкции давались подробные указания по различным аспектам управления горнозаводским производством края. Из нее следует, что заводы находились в ведении Сената, «в чем до оного касается», по вопросам горного и плавильного производств подчинялись Берг-коллегии. От Суворова требовалось для приказных дел и контроля создать Канцелярию Нерчинского горного начальства и «во оную определить по выбору своему одного асессора и двух человек секретарей» [Там же, л. 199 об.]. Он должен был составить штаты заводов, усовершенствовать систему образования, организовать поиск руд, построить «вододействуемый завод», заботиться о сохранении лесов. Ему разрешалось внедрять сдельную оплату труда, приглашать на работу иностранных специалистов, повышать подчиненных в чинах до поручика; предоставлялось право награждать и наказывать служащих, поощрять «вольных приискателей руд».
Инструкция получила высокую оценку специалистов. Знаменитый горный инженер генерал-лейтенант А. Озерский отмечал, что она «давала полномочную свободу действиям начальника и затруднения, часто встречающиеся в каждом сложном управлении, могли быть легко устраняемы» [Озерский, 1867, с. 42–43].
Суворов решил использовать эту полномочную свободу во благо краю и заводам. В первый же год своего пребывания за Байкалом составил штатное расписание заводов, в котором было записано, где, сколько человек должно трудиться, какими специальностями они должны владеть, какую зарплату получать. Примечательно, что эти расчеты касались трех заводов: Нерчинского, Дучарского и только что заложенного Кутомарского. На них должны были действовать 24 плавильных печи, для обслуживания которых требовались 1 уставщик, 3 плавильных мастера, 8 сторожей, 6 мусорщиков, 48 плавильщиков и столько же засыпщиков. По штату в Канцелярию Даурского горного начальства в помощь командиру заводов определены два чиновника: подполковничьего ранга и обер-бергмейстер премьер-майорского ранга. Кроме того, здесь должны были быть секретарь, протоколист, регистратор, 4 канцеляриста, 6 подканцеляристов, 20 копеистов и казначей.
К подбору кадров, как офицерских, так и рабочих, Суворов подходил ответственно, понимая, что без людей любое дело обречено. В крае, где «малолюдство» было одной из самых серьезных проблем, он старался окружить себя грамотными специалистами. Один из таких людей – князь Григорий Кугушев, числившийся на службе с 14 лет (с 1750), что являлось нормой для детей дворян [ГАЗК, ф. 31, оп. 1, д. 82, л. 21]. В Нерчинский Завод он, возможно, был командирован по просьбе Суворова для организации пробирного дела, возглавлял горную лабораторию. Ему доверяли осматривать заводы, рудники, решать различные вопросы, касавшиеся плавильного дела, торговли и быта в заводских селениях. Суворов также обратил внимание на подававшего надежды лекарского сына Павла Томилова и помог ему продвинуться по службе. Впоследствии Томилов стал известным изобретателем, внедрил на Нерчинских заводах вододействуемые машины. К «правлению горных и заводских дел» командир назначил обер-бергмейстера Федота Лодыгина, маркшейдера Дмитрия Головачева, берггешворена Петра Цвиленева. Во многом благодаря Суворову горные офицеры стали получать двойное жалование – в качестве компенсации не только за то, что трудиться им приходилось в тяжелых климатических условиях, но и за то, что при дефиците хлеба и дороговизне привозных товаров было трудно обеспечить более или менее удовлетворительные условия быта.
Заботился Василий Иванович и о дисциплине, моральном облике подчиненных. За взятки, злоупотребление алкоголем наказывал плетьми всех служащих, невзирая на их заслуги и положение. Не избежал взысканий даже упомянутый выше Федот Лодыгин. Священников, уличенных в пьянстве и вымогательствах, Суворов планировал сажать на цепь.
Столь жесткие меры вызывали негодование некоторых чиновников и приводили к конфликтным ситуациям. Отчасти поэтому в 1764 г. Суворов просил Сенат разрешить выехать в Петербург для личных объяснений. В столицу он отправился в 1765 г. и пробыл там почти год, успев завести следственные дела на взяточников. С его отъездом чиновники почувствовали свободу и вседозволенность. Начались беспорядки, послужившие причиной созыва в 1768 г. комиссии под руководством генерал-майора Ивашева по расследованию хищений на Нерчинских заводах. Она была расформирована в 1771 г. из-за больших расходов на ее содержание.
Наряду с поддержанием дисциплины и законности, Суворов прилагал немалые усилия к улучшению медицинского обслуживания населения. Он лично следил за тем, чтобы в первую за Байкалом аптеку, открывшуюся в 1762 г. в Нерчинском Заводе, всегда вовремя поступали необходимые медикаменты и препараты. Под его бдительным вниманием находился и госпиталь.
Особый интерес для Суворова представляли техника и методы горного дела. С первых же дней пребывания в Нерчинском Заводе он заметил, что здесь действовали пятифутовые печи с небольшим внутренним пространством, сложенные из грубых, плохо подогнанных камней. Высокая температура в них долго не держалась, отчего и «проплавка руд неспособно происходила» [ГАЗК, ф. 31, on. 1, д. 260, л. 158]. Горновой камень, использовавшийся при строительстве печей, оказался слишком тяжелым, плохо поддающимся обработке, что, естественно, сказывалось на стоимости его перевозки.
21 февраля 1763 г. Суворов приказал увеличить высоту одной печи на три фута, а внутреннее ее пространство выложить необожженным кирпичом, который «и от огня стоек, а в обделке мягок». Испытания новой конструкции дали хорошие результаты. Чиновники Нерчинской горной канцелярии докладывали, что большая печь способна проплавить руд больше, нежели старая малая, «да и угля по препорции прохода руд меньше употребляется» [Там же]. Еще одна выгода от ее использования состояла в том, что от «великого жару» тугоплавкие руды «приходили в жидкость» даже, как утверждали рудознатцы, «без смесу», то есть без использования в шихте флюсов. Впоследствии подобные печи стали строить и на других заводах.
Одновременно с модернизацией печей велись поиски новых рудных месторождений. Суворов пытался привлечь к этому делу вольных искателей, поддерживал частного промышленника, купца Михаила Васильевича Сибирякова, который прибрел несколько крупных рудников (Михайловский, Вознесенский, Килгинский, Покровский и др.) и поставлял заводам руду. Ежегодно Сибиряков увеличивал количество добывавшейся руды, что оказало благотворное влияние на рост производства серебра на Нерчинских заводах. В 1773 г. он получил разрешение построить собственный завод. Место для строительства предприниматель выбирал вместе с Суворовым. В итоге первый частный сереброплавильный завод, названный Воздвиженским, был запущен на р. Аргунь 16 августа 1776 г. [Изгачев, 1966, с. 194].
В первые годы суворовского правления были открыты Букатуевский, Возвиженский, Казаргинский рудники. Суворов лично осмотрел перспективный Кадаинский рудник, открытый в 1757 г., и счел его «весьма благонадежным». Доставка кадаинских руд на Нерчинский или Дучарский заводы была дорогой и трудоемкой. Специально для их переплавки в июле 1763 г. на речке Кутомаре началось строительство Кутомарского завода с шестью плавильными печами. Спустя год здесь начала действовать первая фабрика. Вторую фабрику, в которой было четыре печи, закончили строить в 1766 г.
В 1764 г. нерчинский сын боярский Иван Лоншаков открыл на р. Шилка новое серебросвинцовое месторождение, получившее название Шилкинского [ГАЗК, ф. 31, оп. 1, д. 354, л. 7]. В 1765 г. началась его разработка. Тогда же по Шилке были обнаружены Екатерининское, Лургиканское и Богачинское месторождения.
Это дало мощный импульс изучению минерально-сырьевой базы Даурии. Суворов приказал Канцелярии Нерчинского горного начальства собирать подробные описания и чертежи всех рудников. Служащие Канцелярии потребовали от подчиненных присылать в Нерчинский Завод образцы руд разных сортов. Посылки должны были быть тщательно упакованы и иметь вес не менее 10 фунтов. К образцам крепились ярлыки и прилагались описания с разъяснением «о содержании по пробам свинца и серебра» [Там же, д. 81б, л. 65]. Здесь же излагались сведения о геологии месторождения, количестве добытой руды, географическом положении рудника.
На шилкинских рудниках сбором такой информации занимался штейгер Иван Казанцев. В декабре 1766 г. он прислал в Канцелярию пробы 12 сортов руд Лургиканского, Шилкинского и Бакачинского рудников [Там же]. Возможно, так начиналось формирование богатой коллекции руд и минералов в Нерчинском Заводе.
Наряду со сбором коллекций и сведений о рудниках, служащие заводов занимались описанием лесов, рек, мест, подходивших «к заводскому употреблению», составляли карты. В 1768 г. к этому непростому делу были определены унтершихтмейстер Яким Олонцов, знавший геодезию, штейгер Иван Казанцев, кадеты Илья Козлянинов, Александр Петрулев [Там же, д. 93, л. 41]. Их трудами была подготовлена почва для последующих изысканий, в том числе и для создания в 1789–1794 гг. Д. Лебедевым и М. Ивановым первой в России геологической карты. В горном деле Василий Суворов руководствовался тем же правилом, что и его знаменитый родственник-полководец: «не числом, а умением»! Для начальников рудников он составил наставление, в котором предлагал рациональные способы добычи, экономившие силы рабочих, а следовательно, деньги: в рудниках «итить до самого рудного пресечения», вынимать «нижнюю руду без остатка», а землю и пустую породу «сыпать в нижния пустыя ямы а не вверх поднимать», руды разбирать «чисто не примешивая пустова камня и земли» [Там же, д. 81б, л. 334–335].
Шилкинские руды, добытые под его руководством, были изучены в Нерчинском Заводе и оказались легкоплавкими. Так как их перевозка до действовавших в то время заводов была весьма затратным мероприятием, Суворов приказал строить в устье речки Чалбучи, впадающей в Шилку, сереброплавильный завод с двумя плавильными печами и одним сереброразделительным горном. Новое предприятие, названное Шилкинским заводом, было запущено в 1769 г.
Расширяя производство, Суворов рекомендовал горным офицерами изыскивать способы облегчения жизни рудокопов и заводских рабочих, внедряя различные механизмы, устраивая вблизи шахт и штолен специальные площадки для руд. В 1767 г. по его приказу штейгер Козмин сделал модель конной машины, предназначенной для откачки воды и подъема руды из затоплявшегося Новомонастырского рудника. После осмотра модели члены Канцелярии Нерчинского горного начальства заключили: «однако как штейгер Козмин человек безграмотный, то оная сделана им без масштаба и без показания действуемым частям меры» [Там же, д. 73, л. 34]. Поэтому они сомневались, будет ли механизм, спроектированный самоучкой-штейгером, полезным на практике. Усовершенствовать модель вызвался берггешворен Иоганн Маке, по чертежам которого при Новомонастырском руднике в дальнейшем была сконструирована водоливная машина.
Суворовский призыв к усовершенствованию техники, видимо, не оставил равнодушным и генерал-майора Ивашева, возглавлявшего Следственную комиссию. В конце 1768 г. комиссия приказала Канцелярии горного начальства выяснить, может ли паровая машина покойного механикуса Ползунова быть применена «к безустоечному и полезному производству работ» [Там же, д. 90, л. 90]. К сожалению, на одном из заседаний в 1769 г. служащие Канцелярии дали на этот вопрос отрицательный ответ, сославшись на то, что паровой двигатель требует слишком много топлива.
В 1772 г. Суворов решил усовершенствовать уже действовавший на Борзе Дучарский завод и распорядился построить на нем большую «двутретную домну». Эта задача была возложена на доменного мастера Агафона Дедехина и унтершихтмейстера Якима Олонцова. Вместе они составили проект печи с коннодействуемой машиной и представили начальнику ее план и чертеж. После одобрения проекта приступили к строительству. Уже в начале октября Суворов вместе с членами Канцелярии Нерчинского горного начальства маркшейдером Головачевым и князем Григорием Кугушевым осматривал печь, которая получила название большой даурской. Она была еще сырой, причем в буквальном смысле этого слова – во время плавки от ее стен шел пар.
Когда же печь просохла, в сутки в ней проплавлялось от 500 до 600 пудов серебристого свинца, в то время как в малой печи удавалось проплавить максимум 300 пудов.
Ознакомившись с результатами опытов, Канцелярия Нерчинского горного начальства признала: «...оная плавиленная большая печь к плавке руд против имеющихся в Кутомарском и Шилкинском заводах плавиленных малых печей оказалась гораздо способнее и казне весьма прибыльнее» [Там же, д. 78, л. 433].
Внедряя подобные технические новшества и стараясь организовать добычу и обогащение руд «по горным правилам», Суворов сумел добиться впечатляющих результатов. Нерчинские заводы при нем давали в среднем 459 пудов серебра в год. Всего же в период с 1763 по 1775 гг. было получено 5162 пуда драгоценного металла. Ни до, ни после него на Нерчинских заводах никому не удавалось достичь даже близких показателей.
Суворов жил хоть и безбедно, но не хвалился богатством, не был уличен в злоупотреблениях властью. Судя по описи строений Нерчинского Завода (середина 1760-х гг.), его дом не слишком отличался от остальных (тогда на заводах ввиду отсутствия архитектора дома ставили простые, без изысков). Окна были слюдяные, так как привозное стекло стоило очень дорого, а свое, забайкальское, начали производить только в 1778 г. В прихожей стояли шкаф, голландская печь, два небольших стола, на стене висела икона «Распятие Господне», написанная на холсте. В спальне находился небольшой стол с выдвижными ящиками, кровать, маленькая голландская печь. Из мебели в других комнатах в описи перечислены шкафчики, столы, в том числе один складной [Там же, д. 48, л. 65–66].
В 1775 г. Суворов по болезни покинул Нерчинские заводы, оставив после себя добрую память как специалист и человек. Горнорабочие прославляли его в песнях, а офицеры ставили его управление в пример.
Верстка сайта Vesna